Читать интересную книгу Миссис Фрисби и крысы НИПЗ - Роберт О`Брайен

Так началось мое знакомство с филином. Он знал каждое дерево, каждую тропинку, каждый камень в лесу. Он был (как вы знаете) не очень дружелюбен с крысами и мышами, но когда я рассказал ему о нашей жизни в НИПЗе и побеге, то заинтересовался. Хотя филин признался, но я считал, что он наверняка с воздуха наблюдал за нашими занятиями по вечерам. В любом случае ему было любопытно, он внимательно слушал, когда я рассказывал ему о наших проблемах и путях их решения. С тех пор я часто с ним беседовал.

Он рассказал мне о Тернистой долине.

Долина расположена в чаще леса, под большим деревом. Там нет дорожек для джипов, даже вдалеке от нее, потому что горы, окружающие ее, страшные, высокие и каменистые, даже для джипов. Они покрыты колючими зарослями. Филин сказал мне, что за все годы, что он пролетал мимо, ни разу не видел в долине человека.

И все же долина ровная, широкая, около полутора километров в длину; высокие скалы окружают ее со всех сторон. Там три пруда или маленьких озера, очевидно, они пополняются ручьями, потому что они никогда не пересыхают. Филин рассказывал, что в погожие дни он даже видел, как в воде плавают рыбки. Я подумал: смогут ли крысы сплести сети или сделать рыболовные крючки?

Именно эту долину я и искал, когда пошел с Дженнером. Путь мне подробно описал филин; однако, чтобы дойти до подножия горы, у нас ушло полдня быстрой ходьбы. А потом вверх, вверх, очень крутой подъем, занявший больше часа – не так сложно для нас, потому что крысы лазают лучше, чем люди; но мы ниже, поэтому нам пришлось бороться с колючими кустарниками. С вершины высокого хребта мы наконец посмотрели вниз, перед нами лежала долина.

Она была тиха и прекрасна, заброшенное и одинокое место. Сквозь зеленые и желтые кроны деревьев под нами я смог увидеть, как блестит вода одного из озер. Мне пришло в голову, что мы первые, кто это все увидел. Хотя это было не так, потому что когда мы спускались в долину, вдруг в деревьях перед нами появился олень, который пошел вниз по склону. Там были дикие животные, я задумался о том, подозревали ли они, что за этими горными стенами есть города, дороги и люди.

Большую часть долины занимал лес, огромные дубовые и кленовые деревья, но рядом с одним из озер я увидел то, что надеялся найти – большую поляну, опушку, где росли только обычная трава, дикие цветы и несколько кустов ежевики. Эта поляна была на дальней стороне долины рядом с ней – стена горы, крутой уклон с большими камнями – гранитными валунами, возвышавшимися на два-три метра из земли.

– Мы могли бы жить здесь, – сказал я Дженнеру.

– Думаю, да, – ответил он. – Красивое место. Но далеко от амбара. Подумай, как долго нам придется тащить еду. И нет электричества.

– Мы сами можем вырастить еду, – сказал я. Я хотел добавить, но не стал: и может, когда-нибудь сможем выработать электричество сами, если решим, что оно нам нужно.

– Мы не знаем как. В любом случае, где мы будем ее выращивать?

– Прямо здесь. Мы легко избавимся от этой травы и кустов. А если мы пророем туннель к горам, под этими скалами, то у нас будет пещера желаемого размера, сухая и теплая, с хорошей крышей. Здесь может быть достаточно места для тысячи нас.

– Нас не тысяча.

– Когда– нибудь такое может случиться.

– Но зачем? Зачем переезжать? Сейчас мы живем в лучшем месте. У нас есть электричество, свет, проточная вода. Не понимаю, почему все говорят о переменах.

– Потому что все, что у нас есть, краденое.

– Это глупо. Разве это кража, когда фермеры забирают молоко у коров или яйца у куриц? Они просто умнее коров и куриц, вот и все. Вот, а люди – наши коровы. Если мы достаточно умные, то почему бы нам не брать еду у них?

– Это не одно и то же. Фермеры кормят коров и кур и ухаживают за ними. Мы не делаем ничего за то, что берем. Кроме того, если мы продолжим, то нас определенно обнаружат!

– И что тогда? Что, если это произойдет? Люди пытаются истребить крыс веками, но у них ничего не получается. А мы умнее остальных. Что они сделают? Взорвут нас? Пусть попробуют. Мы узнаем, где они хранят динамит и используем его против них.

– Тогда о нас действительно узнают. Разве ты не понимаешь, Дженнер, что если мы когда-либо сделаем что-то подобное, то они не узнают, кто мы и что умеем? Тогда могут произойти две вещи: либо на нас объявят охоту, либо нас поймают и отдадут в цирк или, может быть, заберут нас обратно в НИПЗ. И в этот раз нам не удастся сбежать.

– Я не верю ни единому твоему слову, – сказал Дженнер. – Эта идея затмила твой разум. Нам придется начинать с нуля, упорно трудиться и строить крысиную цивилизацию. Я говорю о том, что зачем нам делать что-то из ничего, когда можно получить все? У нас уже есть цивилизация.

– Нет. У нас нет. Мы просто живем за счет кого-то другого, как блохи на собачьей спине. Если собака утонет, утонут и блохи.

Так начался спор, который до сих пор не закончился. Дженнер не прислушивался к моей точке зрения, а я к его. Не то чтобы он был ленивым и не хотел работать, просто Дженнер был циничнее всех остальных; то что мы крадем, он считал нормальным. А еще он был пессимистом – не мог поверить в то, что мы действительно сможем прожить самостоятельно. Может, он был прав. Но я и большинство других чувствовали, что мы должны хотя бы попробовать. Если ничего не получится, тогда мы вернемся или найдем другую ферму. А может, постепенно забудем обо всем и вновь станем красть мусор.

Итак, мы начали работу над Планом. Это заняло у нас довольно долгое время. Три года назад той весной мы начали наблюдать за мистером Фитцгиббоном, чтобы научиться тому, что он умеет, а также собирали книги и журналы по фермерскому делу. Мы сразу поняли, что для того, чтобы прекратить красть совсем, нам придется некоторое время брать еще больше. Мы подготовили двухгодичный запас на случай, если у нас не получится вырастить урожай в первый год. Мы уже перенесли две трети в Тернистую долину, раскопали сухую пещеру для хранения запасов под одним из больших камней. У нас есть семена; у нас есть плуги; мы расчистили и вспахали часть земли рядом с озером; через несколько дней мы первый раз начнем сеять. Мы даже вырыли ирригационные каналы на случай засухи.

Мы составили расписание, типа обратного отсчета, к началу июня мы будем в этой пещере и, надеюсь навсегда, далеко от амбара мистера Фитцгиббона.

В плену

– Кстати говоря о расписаниях и обратных отсчетах, – вдруг сказал мистер Эйджис. – У нас кое-что запланировано на этот вечер. Мы можем опоздать.

Часы на столе Никодимуса показывали пять часов.

– Миссис Фитцгиббон кормит Дракона в шесть.

Он говорил спокойно, но миссис Фрисби казалось, что его голос дрожит. Все посмотрели на нее.

– Я готова, – тихо сказала она. – Но осталось еще несколько минут и еще один вопрос без ответа. Почему Джонатан никогда не рассказывал мне о НИПЗе и остальных?

Мистер Эйджис откликнулся:

– Я попытаюсь объяснить. Когда Никодимус с остальными перебрались в пещеру рядом с розовым кустом, они пригласили нас с Джонатаном остаться жить с ними (в конце концов до того момента мы были с ними столько месяцев) и сначала мы согласились. Но через несколько недель мы решили переехать. Понимаете, мы были разными. Мы оба чувствовали себя странно, постоянно общаясь только с крысами, несмотря на то, что они были нашими близкими хорошими друзьями. Что касается меня, я хотел больше уединенности и меньше общества; Джонатан, напротив, был моложе меня и чувствовал себя одиноким.

– Итак, мы переехали, сначала вместе, в подвал старой фермы, где я до сих пор живу. Потом Джонатан встретил вас где-то в лесу у ручья, думаю, он говорил…

– Да, – ответила миссис Фрисби. – Я помню.

– С тех пор он беспокоился. Он не хотел быть скрытным, но не знал, как сказать вам одну вещь. Уверен, что Никодимус объяснял вам, что у инъекций из НИПЗа было два действия. Одним из них было то, что никто из нас не становился старше – дети, да, но не взрослые. Очевидно инъекции увеличили продолжительность жизни намного больше, чем ожидал доктор Шульц. Вот почему Джонатан ужасно не хотел вам рассказывать об этом. Вам не делали уколов. Это означало, что пока он будет оставаться молодым, вы будете стареть, стареть, и наконец умрете. Он любил вас и с трудом выносил эту мысль. Если уж его это расстраивало, думал он, то как больно будет вам! Вот почему он не мог собраться с духом и рассказать все. Со временем он бы открылся: я знаю, что он хотел этого. На самом деле вы бы и сами это узнали, вы бы заметили, как это происходит. Но было трудно; он все откладывал, а потом наконец было уже поздно.

– Бедный Джонатан, – сказала миссис Фрисби. – Ему следовало мне все рассказать. Я не была бы против. Но будет ли у моих детей…

– Более долгая жизнь? – спросил Никодимус. – Мы еще не знаем. Думаем да, но наши дети еще не достаточно взрослые, чтобы понять навреняка. Мы точно знаем, что они унаследовали способность к обучению. Они практически без труда освоили чтение.